Осенью прошлого года в Этнографическом музее Петербурга был реализован уникальный мультимедийный проект «Медный всадник», который стал знаковым событием для культурной жизни северной столицы. Несмотря на то что проект с самого начала обещал стать сенсацией, резонанс, который он получил среди петербуржцев, оказался сюрпризом даже для его создателей. В этом нам с завидной скромностью признался художник с мировым именем Юрий Купер, чьи черно-белые картины-иллюстрации к поэме Пушкина «Медный всадник» и легли в основу грандиозного спектакля-инсталляции, поставленного силами Международного центра фестивалей и праздников и за короткое время собравшего десятки тысяч зрителей.
Универсально одаренный, подобно художникам эпохи Возрождения, Юрий Купер в 1970-е вынужден был покинуть родину, но унес в своем сердце любовь к земле с тысячелетней культурой.
Гениальный сценограф, иллюстратор, живописец и драматург, он владеет всеми художественными техниками, но современные технологии, которые дали новую жизнь классическому пушкинскому сюжету, привели мастера в восторг. А еще большее впечатление на него произвело общение с петербуржцами – как простыми зрителями, так и облеченными властью горожанами, оказавшими поддержку уникальной творческой инициативе.
По словам Юрия Купера, он нигде в мире не встречал таких теплых, милых, лишенных ложного пафоса людей, каких встретил в Петербурге. Да и сам город с его неповторимой душой и тонкой культурной аурой давно уже пленил сердце художника, рожденного в Москве. Выставка-инсталляция «Медный всадник» заставила горожан, и особенно молодежь, по-новому взглянуть на эту очень петербургскую поэму классика, а многих побудила вернуться к ее прочтению. Напомним, что по завершении проекта 15 картин Юрия Купера из цикла «Петербург» были переданы в дар городу для хранения и последующей экспозиции. Так что и по своим заслугам перед городом, и по давно возникшей душевной привязанности Юрий Купер может отчасти считать себя петербуржцем.
– Юрий Леонидович, вы – один из самых продаваемых на Западе художников, так что щедрость вашего дара Петербургу трудно переоценить.
– Знаете, это не слишком дорогая цена за тот мощный эмоциональный отклик, который вызвал в городе проект с моим участием. Я много сделал за свою долгую жизнь выставок по всему миру, но ни одна, как мне кажется, не вызывала такого резонанса, как «Медный всадник» в Петербурге. Я еще раз убедился в том, что это совершенно особый город и люди в нем особенные. Могу только повторить вслед за классиком, что большое видится на расстоянии. В отличие от всех вас, которые каждый день ходят по этим улицам, у меня есть та дистанция, что позволяет по достоинству оценить явление, которое называется Петербургом. Уверяю вас, что нет в мире другого такого города. Поэтому выиграть некое негласно существующее соревнование с Москвой вам очень легко. Исторически Москва всегда была купеческим городом, и эта суть в ней осталась. Там нет самого главного – и зримого, и духовно ощутимого пространства культуры, которое веками создавали творившие здесь художники, архитекторы, поэты… Я на самом деле влюблен в ваш город, мне в нем тепло. Нигде нет такой легкости, простоты и человечности, которые нынче везде в дефиците. Здесь я чувствую себя дома.
У каждого человека, и не только художника с его сверхчувствительностью, есть некая метафизическая связь с городами, которые он посещал. Но мне всегда казалось, что трудно почувствовать истинный характер города, познавая его, так сказать, туристически. Связь с городом осуществляется не через визуальные контакты. Город – это прежде всего люди, которые для тебя его олицетворяют.
– Вы согласны с мнением, что города, как люди, имеют свой нрав и характер? Трудно ли его распознать?
– У каждого человека, и не только художника с его сверхчувствительностью, есть некая метафизическая связь с городами, которые он посещал. Но мне всегда казалось, что трудно почувствовать истинный характер города, познавая его, так сказать, туристически. Связь с городом осуществляется не через визуальные контакты. Город – это прежде всего люди, которые для тебя его олицетворяют. Например, каждый из моих друзей показывал мне свой Париж, и поэтому он переставал быть для меня чужим. То же самое и с Петербургом. Когда я работал вместе с Сашей Сокуровым над фильмом «Солнце» или когда снимал здесь квартиру, работая над фильмом об Анне Ахматовой, возникала особая связь с этим городом. Я блуждал по Петербургу, завтракал в кафе и шатался по дворам, что особенно люблю делать. Мне нравилась эта закрытая «дворовая культура», оставшаяся во многих местах бедность и ветхость, которые напоминали времена моего коммунального детства. Для кого-то это только «неотремонтированность», а для меня – те же Помпеи: испещренные трещинами стены – следы истории, память об ушедших временах. У меня даже была идея издать такой путеводитель по городам, где на стенах я сумел разглядеть некое изображение, способное сойти за артефакт…
– Как известно, вы человек разносторонне одаренный, в том числе и литературно: например, вашу пьесу поставил московский Художественный театр. А недавно вы еще и диск песен записали…
– Однажды в ресторане Саша Маршал случайно услышал, как я пою военные песни, и вызвался сделать к ним аранжировку. Так родился мой первый альбом «Я помню...». А потом Саша убедил меня начать работу над вторым альбомом песен, к которым я должен был написать слова, а он – музыку. И тут я понял, какой вызов бросил судьбе: ведь следовало написать не просто стихи, а стихи, которые бы пелись… Так что я сделал шаг в другую профессию. На самом деле у многих есть такой фантазм: они занимаются одним делом, но мечтают о чем-то другом. Я с детства мечтал стать не пожарным и не летчиком, как многие, а тапером в ресторане. Вероятно, гены сказались: мой отец был музыкантом, играл у Цфасмана и Кнушевицкого, но погиб в 1943-м, когда мне было всего три года. Его сестра, тетя Шура, всю жизнь проработала ударником в Театре сатиры, а ее дочь окончила Гнесинское училище по классу виолончели… Я же свою музыкальную «наследственность» реализовал только сейчас и очень горд тем, что порой во время записи удостаиваюсь похвалы настоящих профессионалов. Саша и его звукооператор Слава Быков, чтобы выразить одобрение, используют всего два слова: «фирма» (само собой, с ударением на последнем слоге) и «рок-н-ролл». Когда я их слышу, я счастлив.
– А чем еще порадуете в ближайшее время своих поклонников?
– Только что вышел в свет огромный том стихов Александра Вертинского со множеством иллюстраций, я написал к этой книге предисловие. Я давно дружу с Настей Вертинской и оформлял все книги и диски с песнями Александра Николаевича. Кстати, именно Настя познакомила меня с Мариной Фокиной, с которой позже мы и осуществили идею спектакля-инсталляции по «Медному всаднику». И, разумеется, настоящим героем спектакля стал Петербург. Готовя книгу, которая станет продолжением проекта «Медный всадник», я в качестве рабочего материала сделал сотни фотографий и продолжаю снимать.
– Когда вы впервые увидели наш город?
– В первый раз я сюда приехал в 1960-е годы, еще до отъезда за рубеж. После Москвы тогдашний Ленинград меня потряс своей «европейскостью». Здесь у меня много друзей. Например, Володя Рецептер, с которым мы делали книгу «Моцарт и Сальери», Саша Сокуров, Сергей Стадлер, Максим Шостакович, который обосновался сейчас под Питером.
– Как настоящий гражданин мира, вы много путешествовали и жили в разных городах. А где еще вы чувствуете себя как дома?
– По-настоящему хорошо я чувствую себя там, где есть интересная работа. Когда у меня было много проектов в Париже, он был моим любимым городом. А сейчас я буду делать интерьер городского театра в Воронеже, и уверен, что буду себя и там отлично чувствовать. А вообще, когда ты долго живешь в одном городе, то начинаешь замечать, что города, как люди, меняются, стареют. Москва 1970-х, когда я уезжал, это был темный и страшный город. Сейчас он совсем иной. И люди в толпе другие. В мое время парижские улицы Рю де Сен и Рю де Базар, где сосредоточены все галереи, были запружены народом. А сейчас они словно вымерли, и галерейщики в ожидании посетителей скучают в кафе… Весь «туризм» переехал в другой район. Про то, как менялся Петербург, я ничего сказать не могу, поскольку никогда здесь подолгу не жил. Я могу его только любить.
Беседовала Татьяна Позняк
