Гость редакции – Олег Борисович АЛЕКСЕЕВ

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

В траншее все равны

Нашего сегодняшнего собеседника можно с полным правом назвать ветераном поискового движения. Руководимый им отряд, который входит ныне в одноименное общественное объединение, был создан еще в 1986 году. И стал настоящей школой для нескольких поколений. Сегодня нередко можно услышать, что поисковое движение - одна из действенных форм патриотического воспитания, но одновременно это еще и особая субкультура, со своими ценностями, правилами, традициями, обычаями. Более того - образ жизни, объединяющий людей разных возрастов, достатка, социальных слоев. Бывалые поисковики говорят: стоит только втянуться в это дело, и оно тебя уже никогда не отпустит...


- Олег Борисович, поисковый сезон этого года, похоже, заканчивается...

- Нет, он, наоборот, продолжается. Для нас осень - самый разгар. Потому что трава на полях лежит, рельеф местности виден гораздо четче, нежели летом, нет комаров, и погода комфортная для раскопок - нежаркая... Единственный недостаток - короткий световой день. Но и эта беда преодолима: если дотемна не успели закончить расчистку останков солдата, включаем фонари от видеокамеры и продолжаем работу.

Объединение «Святой Георгий» - добровольческая организация, сегодня в ее состав входит 24 отряда. То, что мы делаем, - исключительно в свое нерабочее время и в рамках наших возможностей.

Большая часть участников нашего объединения живут в Петербурге или в области, им от дверей дома до бывшей линии фронта - не больше часа езды на автомашине. Это обстоятельство и определило выбор нашего метода работы - «рейдового». Другое дело, если какой-то отряд решил принять участие в поисковой экспедиции, проводимой, например, в Крыму или Заполярье, тогда мы, как и все, встаем лагерем. Например, каждый год, по сложившейся традиции, многие ребята принимают участие в Вахте памяти в Псковской области.

Поисковое дело объединяет людей самых разных социальных групп: от бизнесменов, у которых есть собственный вертолет, до безработных, перебивающихся тем, что сдают гильзы в пункты приема цветного металла. Но когда, сидя в одной яме или в старой траншее, по колено в грязи, они перебирают пальцами куски глины, чтобы не дай бог не пропустить медальон или подписную ложку, они равны, они просто товарищи.

- Как себя чувствуют поисковики сегодня, когда государство проявляет к ним несомненно больше внимания, нежели прежде?

- Лично мы себя как ощущали, так и ощущаем. У нас ничего не изменилось. Поскольку мы не вошли в «Поисковое движение России» - организацию, которая поддерживается на уровне государства, мы остались теми же энтузиастами, которыми были и в ту эпоху, когда поисковики действовали вопреки официальной позиции власти. Ведь после войны было официально объявлено: незахороненных у нас нет.

Так что мы как работали, так и продолжаем работать, и задачи у нас тоже не изменились. Главная из них - исправить чудовищную несправедливость по отношению к нашим павшим предкам, кто был оставлен на поле боя...

Когда обретет вечный покой последний незахороненный солдат, неизвестно. Но по Невскому пятачку могу сказать: в 1990 году, когда Георгий Стрелец, один из инициаторов создания поискового движения, организовал первую официальную Вахту памяти, в течение всего лишь двух недель были подняты останки 570 бойцов. А в ходе поискового сезона 2016/17 гг. здесь нашли 228 воинов.

По нашим оценкам, сегодня на Невском пятачке с воинскими почестями преданы земле останки почти 80% тех, кто там не был погребен со времен войны. Значит, мы не зря работали на протяжении почти тридцати лет.

- И все-таки, почему вы не примкнули к «Поисковому движению России»?

- Мы искренне рады, что есть поисковые движения, которым помогает государство, что организуются масштабные проекты, такие, как экспедиция на остров Большой Тютерс в Финском заливе, на Шумшу - один из Курильских островов. Но сами по себе мы дорожим сохранением того статуса, который тридцать лет назад избрали для себя.

Нам комфортнее без государственной опеки. У нас есть моральное право сказать, что мы делаем все от чистого сердца и исключительно на свои средства. Мы не хотим зависеть от каких-то грантов, государственного финансирования. Мы никому ничего не должны, кроме тех, кого мы поднимаем на поле боя...

Более того, скажу честно: плохо, когда поисковое движение превращается в часть некой номенклатурной программы по патриотическому воспитанию молодежи. На мой взгляд, желание подогнать поиск под какие-то нормативы и показатели - дело совершенно лишнее и вредное. Тогда начинается работа для галочки. Формализм - это то, что в свое время многих отталкивало от комсомола... Чем все кончилось, мы все знаем. Так зачем же сегодня наступать на те же грабли?

В то же время мы свою систему ценностей никому не навязываем и никому себя не противопоставляем. Мы открыты для сотрудничества со всеми, если речь идет о совместных проектах в интересах общего дела. Замечательный поисковик, мой товарищ Илья Дюринский - официальный представитель «Поискового движения России» по Северо-Западу. Объединение «Святой Георгий» активно участвует в программе этого движения «Путь домой», благодаря ей найденные останки воинов отправляют для захоронения на родину. И слава богу, что есть такая программа...

Вообще все должно быть в меру, нельзя перегибать палку. Когда слово «патриотизм» начинает звучать везде, где только можно, а георгиевские ленточки вешают как ошейник собакам или как бантик на автомобильную антенну, это начинает давать обратный результат.

- Если вы такие свободные, то для вас что, и закон не писан?

- Мы хоть и добровольческая, но официальная организация. В конце каждого года мы сдаем подробный отчет о проведенной работе в военно-мемориальный отдел Министерства обороны, в администрации районов, где велась поисковая работа. А в январе согласуем с администрациями районов перспективные, но очень условные планы работ на будущий год. Я очерчиваю на карте зону интересов для поиска с указанием конкретных населенных пунктов. Подразумевается обследование большого количества мест, где шли бои в годы войны.

Почему именно Кировскому району уделяется повышенное внимание? Там самые горячие точки Ленинградского и Волховского фронтов. С 1941-го по 1944 год там почти непрерывно шли ожесточенные бои. На том же Невском пятачке красноармейцы по шесть раз в день ходили врукопашную... А вообще-то наши ребята работают и в Псковской области, и в Карелии, и в различных районах Ленинградской области...

С органами правопорядка у нас абсолютное взаимопонимание. Список личного состава отрядов каждый год передается в РУВД. Каждая поисковая группа перед выездом на место работ сообщает уполномоченному представителю полиции номер автомашины и предполагаемое место работы. Если находим боеприпасы, то, согласно закону, сдаем для уничтожения. Процедура обычная: сообщаем «трофейной группе» при РУВД, и она по акту принимает все для дальнейшей утилизации.

Каждый из участников нашего объединения расписывается в том, что ознакомлен с требованиями техники безопасности и правилами проведения поисковых экспедиций. Несоблюдение этих правил автоматически влечет исключение из членов организации. Но такое бывает крайне редко.

- Кроме «государственных» и «негосударственных» поисковиков в нашем регионе той же работой занимается и 90-й отдельный поисковый батальон Министерства обороны...

- Вот с ним у нас - замечательные отношения! С 2005 года, как только батальон был сформирован, уже в первом его составе служили ребята, которые прошли через наш «Святой Георгий». И каждый год 1 апреля поисковики приезжают в батальон на день его рождения. Я всегда говорю, что если батальон что-то делает неправильно, то это не его вина, а наша недоработка. Значит, мы своих ребят чему-то не научили.

В батальоне отличный замполит Сергей Румянцев, который создал музей - там, где расквартирован батальон (в поселке Мга Кировского района). Со спецификой поисковой работы он ознакомился еще подростком. Как, впрочем, и я. Мне было неинтересно играть в «Зарницу» с деревянными автоматами. Более того, мне было просто смешно смотреть на тех, кто это делал. Потому что, отъехав на электричке всего-навсего пятьдесят километров от города, мы, любопытствующие подростки, попадали в мир, где можно было вживую погрузиться в события Великой Отечественной войны. С боевым оружием, найденным на местах боев. Было это в 70-х годах теперь уже прошлого века...

- А какова мотивация молодых людей, которые сегодня приходят в ваше объединение?

- Приходят не только молодые. Как бы странно ни прозвучало, но поисковое дело в чем-то сродни рыбалке и охоте. Начинается все с примитивного - радости от находки. Человек тратит свое свободное время, свои деньги для того, чтобы в его организме вырабатывался гормон радости. Так, у любого рыболова в момент, когда он чувствует, что на крючок попалась огромная рыба, идет выброс этого гормона. То же самое и здесь: медицинские показатели очень похожие. Когда у тебя щуп утыкается во что-то, и ты еще не знаешь во что, вырабатывается тот же самый гормон радости. И люди «подсаживаются» на поиск.

Ну а дальше уже сопутствующее: они начинают интересоваться, откуда здесь все эти следы войны, как, почему, и таким образом поневоле зарождается интерес к истории. Добавляются положительные эмоции, когда обнаружен, как мы говорим, «именной боец», то есть имеющий медальон с именем и фамилией, удается найти его родственников. И постепенно из вчерашнего отрядного новичка формируется личность со своей системой ценностей, духовным миром, отличным от того, что присущ представителям современной «золотой молодежи». Той, которая свое свободное время проводит на дискотеках и гоняет по улицам городов со скоростью 250 километров на папиной машине...

- Бывает ли так, что человек пришел в поисковый отряд, но потом уходит из него разочарованный: «не то, не мое»?

- Очень редко. Практически все остаются. Чаще всего, если человек сознательно пришел в поисковое движение, это уже навсегда.

Есть люди, которые просто со временем начинают уделять поиску меньше своего свободного времени по личным обстоятельствам - кто-то женился, воспитывает ребенка, кого-то затянуло бытом... Но они не выходят из отряда, они в нем остаются. Каждый год говорят: «Нет, меня не вычеркивайте! Я вот сейчас немножко дела разгребу и поеду с вами в лес».

И у меня нет никакого права исключить таких людей из отряда. У нас ведь изначально принцип такой: «Никто тебя не заставляет. Мы даем тебе права. Обязанность у тебя только одна - по отношению к найденным останкам». В чем она состоит? Произвести археологическую расчистку, потом фотофиксацию, обеспечить хранение до момента официального захоронения на воинском мемориале, использовать все возможности для установления личности бойца и поиска его потомков.

Для некоторых поисковое движение оказывается серьезным стартом в будущее. Например, для Дмитрия Поштаренко - сегодня он известен практически на всю страну благодаря панорамам, которые создает со своей командой «Невский баталист». В январе должна быть открыта создаваемая им панорама «Прорыв» рядом с диорамой в Марьине в Кировском районе. А ведь двенадцать лет назад он пришел в наш отряд подростком - ему было всего пятнадцать. Ему была интересна поисковая работа, но помимо этого еще и музейная деятельность - мы проводили по три-четыре выставки в год. Дима был постоянно со мной. Слушал разговоры художников, музейщиков, впитывал. Увлекся историей, фотографированием, теперь еще и живописью. Сейчас кроме фотоаппарата у него - мольберт и масляные краски...

- Многих людей привлекает поиск военного «железа»...

- Да, это так, и многие поначалу приходят именно с желанием покопать на местах боев. Но у нас есть основополагающий принцип: все, что найдено рядом с останками, не твое, оно принадлежит погибшему бойцу, а значит, должно быть передано его родственникам и потомкам. Если что-то найдено просто на поле боя или возле безымянных бойцов, то мы только приветствуем, если такие предметы попадают, например, в школьные экспозиции или какие-то частные музеи, которые делают сами поисковики. Материальной ценности подобные предметы зачастую не имеют - только мемориальную. Как носители энергетики боя...

Что же касается пресловутых «черных копателей», то, на мой взгляд, это изобретение желтой прессы. Как мне кажется, есть люди хорошие и есть плохие. Последние даже могут иметь официальное разрешение на раскопки, но... существует, увы, такая категория поисковиков, для которых количество найденных бойцов является самоцелью. Чтобы отчитаться «наверх» какими-то безумными цифрами. Даже устроить что-то вроде «социалистического соревнования»: кто больше найдет.

В поисковой работе подобное просто неуместно. Я своим ребятам говорю: «Даже если вы за весь год никого не найдете, мы вам все равно скажем спасибо - за то, что пытались». На все воля божья. Можно хоть целый год ходить со щупом и лопатой в руках, и все безрезультатно...

Есть вообще люди, которые не вступают в поисковые отряды, работают индивидуально, а потом приходят к нам и говорят: «Мы там копали в лесу, нашли бойцов. Вот кости, вот все данные, вот «подписные» предметы». И отдают нам. «Почему вы не хотите вступить к нам в отряд?» - спрашиваю их. «А зачем нам это? В лесу нам комфортно, нас там никто не трогает. Особенно в таких диких местах, где мы копаем. И нам «милостивое разрешение» копать абсолютно не нужно. Бойцов не оставим, обязательно принесем останки вам, раз вы занимаетесь захоронениями». И я нормально отношусь к таким людям. Это мои товарищи. Они такие же поисковики, как и мы.

- Можете поделиться наиболее яркими историями этого года?

- Для нас это самая обычная поисковая рутина. Например, в мае отряд «Сороть» в районе урочища Поречье-Вороново в глубокой воронке в пятнадцати метрах от передовой немецкой траншеи обнаружил останки красноармейца. Командирские ремни, погоны, пачки с пистолетными патронами... Из личных вещей - перочинный нож и алюминиевая ложка с вырезанной надписью: «Победа будет за нами! 1942 Сердюк». Выяснили: Михаил Алексеевич Сердюк, 1924 года рождения, старший сержант, помощник командира взвода 374-й стрелковой дивизии. Погиб 14 августа 1943 года. Был призван из села Яготинского Благовещенского района Алтайского края.

Оказалось, что село и по сей день существует. Связались с главой администрации и местным краеведом, которые активно подключились к поиску родных. И вот что выяснилось: Михаил Сердюк приехал на Алтай из Сумской области - в 1920-х годах туда переезжали много украинцев, спасавшихся от голода на родине. Вот такой простой украинский парень из самой глубинки России... Мы нашли его племянников, которые сохранили его фотографию, свидетельство о рождении. Останки бойца были с воинскими почестями похоронены на его второй родине, в Алтайском крае, в июле нынешнего года.

А в начале осени мы поставили точку в истории, которая для нас началась еще в апреле 2008 года. Тогда на Невском пятачке на береговом склоне были обнаружены останки четырех красноармейцев. При одном из них оказался медальон с хорошо сохранившимся вкладышем, заполненным на имя Василия Сергеевича Черных. Он был родом из Липецкой области, перед войной работал на торфоразработках в Ленинградской области, жил в поселке Назия. 16 июля 1941 года был призван на фронт. Сведениями о дальнейшей его судьбе военкомат не располагал...

Связаться с родственниками солдата удалось только в этом году. 19 сентября на Невском пятачке потомку Василия Черных были торжественно переданы медальон и личные вещи красноармейца. Медальон, гильзы, карандаши, погоны - все это хранилось у меня, дожидалось своего часа.

Если мы находим останки немецких солдат (а такое хотя и редко, но бывает), то передаем их Народному союзу Германии по уходу за воинскими захоронениями - для последующего погребения на воинском немецком кладбище у деревни Сологубовка в Кировском районе. В нынешнем году мы нашли останки немецкого солдата в полукилометре юго-западнее урочища Гайтолово. При нем было золотое обручальное кольцо с выгравированной надписью:

«Т. E. Ostern 30» и алюминиевый личный опознавательный знак, сильно поврежденный коррозией.

- Год назад вы рассказывали, что на Невском пятачке на месте штабного блиндажа 330-го полка 86-й стрелковой дивизии вы хотите сделать мемориал. Как двигаются дела?

- Мемориал - сильно сказано. Процесс музеефикации этого блиндажа, который зовут «щуровским» по фамилии батальонного комиссара Щурова, идет шаг за шагом. Как и благоустройство территории, прилегающей к нему. На Невском пятачке, где работает наш отряд, в тех местах, где мы находим бойцов, я сажаю сосенки... Все воронки, непроходимые подъемы мы выровняли, засеяли травой, проложили дорожки. Установили столик, за которым ветераны и родственники солдат могут помянуть погибших. При проведении экскурсий на нем раскладываем реликвии, найденные при раскопках. Столик находится возле того места, где был штабной блиндаж 4-й бригады морской пехоты.

Оттуда к щуровскому блиндажу, последнему очагу защитников пятачка 29 апреля 1942 года, мы идем достаточно комфортной дорогой, которую сделали сами. Мы планировали поставить там памятный знак к 75-летию того боя, но, увы, не успели. Но в конце концов зачем стремиться что-то сделать именно к юбилейной дате? Главное - что мы помним. И обязательно сделаем.

Щуровский блиндаж - конечный пункт любого экскурсионного маршрута по Невскому пятачку. Потому что второй по счету плацдарм, появившийся в сентябре 1942-го, сместился вправо, ближе к Анненскому, Арбузову... Мы же делаем упор на первый Невский пятачок, прекративший свое существование в конце апреля того года. Его последние защитники отвергли предложение сдаться врагу и предпочли застрелиться. Поступок сам по себе достойный памяти.

Подготовили Сергей ГЛЕЗЕРОВ


  •  
    По теме
    Дорожный рабочий в Кракове потерял дефектоскоп с радиационным изотопом. Контейнер ищут в пунктах приема металлолома и в местах скопления бездомных, за него объявлена награда,