«Продолжаем бить лапками». Бывшая судья КС рассказала, почему точечные правки Конституции не смогут затронуть права и свободы граждан

«Продолжаем бить лапками». Бывшая судья КС рассказала, почему точечные правки Конституции не смогут затронуть права и свободы граждан
Фото: cdn.fontanka.ru

Незнание Конституции - не проблема, общество интуитивно чувствует гарантированные ему права, уверена судья Конституционного суда в отставке Тамара Морщакова.

Тамара Морщакова, фото - Глеб Щелкунов/Коммерсантъ

Точечные правки главного закона страны допустил в своей опубликованной 12 декабря статье премьер-министр Дмитрий Медведев. Изменения Конституции, по его мнению, «могут быть направлены на актуализацию статуса органов власти», «развитие тех или иных прав». Ранее корректировку допустил глава Конституционного суда Валерий Зорькин. Его коллега, судья КС РФ в 1991-2002 годах, член Совета по развитию институтов гражданского общества при президенте Тамара Морщакова в интервью «Фонтанке» напомнила, как принималась Конституция, как её меняли в последние десять лет и что власти могут с ней сделать дальше.

- 25 лет Конституции. Это много или мало для России? Дольше действовала только «сталинская» (с 1936-го по 1977 год)?

– У нас никогда не было Конституции в подлинном смысле этого слова, поэтому нечего ссылаться на советский опыт. 25 лет для первого опыта # много, достаточно, хорошо. Главное, что мы понимаем теперь, что Конституцию можно и нужно сохранять.

- Но Дмитрий Медведев сказал, что правки Конституции могут касаться актуализации статуса органов власти и развития тех или иных прав. Признал допустимость точечных правок.

– Структуру органов власти можно менять правками Конституции. Но первые две главы, которые связаны с признанием защищаемых прав в РФ, неизменяемы с помощью поправок. Развитие прав, о которых сказал премьер, не зависит от изменения текста глав Конституции. Действительно, в Конституции есть механизм, позволяющий приспосабливать её нормы к текущему состоянию дел. Но это касается исключительно дизайна госвласти и соотношения механизмов между властью законодательной и исполнительной. Менять дизайн судебной власти мы не можем. Это референдум и новая Конституция.

- За последние 10 лет было несколько правок главного закона страны. Какая правка лично вас беспокоит сильнее прочих?

– Принцип несменяемости власти в РФ поставлен под серьезное сомнение увеличенными сроками легислатуры на разных должностях. Увеличение срока полномочий главы государства до 6 лет, увеличение легислатуры Госдумы до 5 лет. Это всё вселяет сомнения в возможность смены власти. Точно такие же вопросы возникают применительно к судебной власти.

- Когда увеличивали срок полномочий президента, кивали на Францию, где тогда было 6 лет. Это оправдавшее себя в России решение?

– Как можно измерить эту реальность? Нужно критерии, но их нет. Общий тренд продемонстрировал, что мы стремимся урезать сменяемость власти.

- Французы отказались от 6 лет. Сейчас у них президент избирается на 5 лет. Наши с ними «демократические тренды» расходятся и здесь?

– Они уже прошли свой исторический этап увеличения сроков. Они нашли, что в их условиях это плохо. Мы пока только стали это проходить. И мы уже не в самом начале пути. Ведь не первый раз это у нас реализуется. Когда этот этап завершится в России, я не скажу. Я не мастер давать прогнозы.

- Соответственно, следующее изменение срока полномочий президента России может быть и в сторону увеличения? Об этом в 2008 году уже говорили. Владимир Жириновский предлагал 7 лет.

– Такие прогнозы базируются на политических обоснованиях. Каждый раз на каждом этапе этот прогноз будет упираться в расклад политических сил.

- У нас расклад политических сил как та самая пресловутая «стабильность». Лица те же. Там же. Десятилетиями. Кто-то отмеряет эту зацементированность от дела «ЮКОСа».

– Правильно отмеряют. Арифметика тут простая. Но варианты развития у нас иногда возникают неожиданно. В неожиданный момент. Прогноз – дело плохое. Вопрос только в том, как нам себя вести. Если общество востребует процессы, как те, которые мы наблюдаем во Франции, значит, общество должно работать на этот результат. Должны быть запросы на изменение текущего законодательства.

- Президент сказал, что у нас как в Париже не будет. По словам Владимира Путина, потому и правозащитник Лев Пономарёв в изолятор посажен.

– Чтобы у нас так не было, есть другие средства. Нужно менять подходы правоохранительной системы, которая по большей части сегодня является «правонарушительной». Нарушение в том, что принятые законы устанавливающие ответственность, уголовно-правовую, административно-правовую, не отвечают требованиям соразмерности ограничений. К сожалению, эти законы, несмотря на возможности коррекции, пока остаются в области неприкосновенного. На них ссылается президент, хотя он сам обладает правом законодательной инициативы, чтобы их корректировать.

- При какой системе в России уберут пресловутое «подряд» из 81-ой статьи Конституции? Там, где про ограничение пребывания президента у власти в два срока.

– Я считаю, что текст Конституции позволял и позволяет истолковать это самое «подряд» не так, как это истолковали в России сейчас.

- Это была политическая история, а не юридическая?

– Это было неверное истолкование Конституции, которое свелось к толкованию чисто текстуальному, просто лингвистическому толкованию норм одной из статей. Вместо того чтобы дать ей толкование, исходя из требований принципов Конституции. А главный конституционный принцип власти – её сменяемость.

- Поправки в Конституцию принимали не только в 2008-м, но и в 2014 году, когда был объединён Верховный и Высший арбитражный суды. Как это решение сказалось на судебной системе страны?

– Пока не знаем. Но мы знаем, что то, как проходили эти изменения, не обусловлено текстом Конституции. Они были обусловлены дискрецией законодателя менять конфигурацию судебных органов. В том числе, закреплённую в 7-ой главе Конституции. Это глава меняться может. Поэтому, когда коммунисты подавали свой запрос, беспомощный юридически, а может и политически, не исключаю заказного характера их обращения, то они не работали как юристы. С таким можно на митинг ходить, а не в КС, куда они обращались. Что касается сути, то были допущены нарушения Конституции при формировании нового суда. Эти нарушения шли на основе специальных актов, уровня специальных Конституционных законов, которые ввели новые механизмы формирования Верховного суда. Порядок формирования суда регулировался отдельными законами. Но были приняты, если хотите, «чрезвычайные законы», которые запрещены Конституцией. Фактически был уничтожен конституционный принцип несменяемости применительно к статусу судей. Все судьи самого высокого ранга, которые находились на своих должностях на момент старта этой реформы, фактически были подвергнуты люстрации. Они потеряли своё назначение. Их заново отбирали на должности. Причём были сформулированы новые условия для их отбора, которые текущее законодательство не выдвигает. Например, возрастные.

- Геннадий Бурбулис нам ранее рассказал, почему не было политической люстрации после краха СССР. Но оказывается, была люстрация судебная.

– Да. И на уровне высших судебных органов страны. Она была проведена внеконституционными органами: специальной квалификационной коллегией и специальной экзаменационной коллегией. Эти органы были одноразовыми.

- В октябре глава КС РФ Валерий Зорькин написал статью про «точечные изменения Конституции». Вы его поняли?

– Он говорит намёками. У него там две противоречащие друг другу линии рассуждений. С одной стороны, он признал, что необходимо сохранение Конституции, как она есть. И что в ней есть части, которые менять нельзя. И это очень ценное признание. С другой стороны, он признал возможность «точечных» правок. И назвал эти больные места – соотношение компетенций законодательной и исполнительной власти. И это ясно всем. Ведь когда принимали Конституцию в 1993 году, ничего нельзя было сделать с действовавшим на то время законодательным органом (Верховный совет. – Прим. ред.) . Он не принимал никаких предложений исполнительной власти (Политический кризис 1993 года закончился расстрелом парламента и созданием Государственной думы. – Прим. ред.) . Сейчас противоположный крен. Парламент принимает всё, что ему спускает исполнительная власть. Нет препятствий для реализации любых потенций исполнительной власти.

- Постоянные обсуждения необходимости правок Конституции соседствуют с идеей Госсовета, где будет пожизненный председатель. Вы удивитесь такому способу обеспечения конституционного принципа сменяемости власти?

– Этот Госсовет можно вписать в систему органов власти. У нас уже есть его прообразы конституционно неодобряемые. Например, администрация президента. Её нет в Конституции. Совет безопасности есть в Конституции? Нет. Это органы, которые носят характер околоконституционных структур.

Опыт проектирования такого органа накануне принятия Конституции 1993 года уже был. Тогда предлагали организовать Высшее судебное присутствие. Против чего лично я возражала категорически. Многие судьи первого состава Конституционного суда тоже возражали. Мы были рады, что президент Борис Ельцин услышал эти возражения. Тогда предлагалось сделать над разными судами некую «центральную шапку», которая будет руководить всеми судебными органами. Притом, что в неё входили бы представители других ветвей власти, не только судебной, а во-вторых, это шапка могла бы давать указания всем судам. Якобы для «координации деятельности». Это была бы гибель судебной системы.

- Борис Ельцин этого не сделал де-юро, Владимир Путин это сделал де-факто?

– Судебная система и судейский статус сегодня лишены в значительной мере судейской независимости. Это сделано за счёт изменения статусных характеристик судейского общества. Один пример я привела про лишение несменяемого статуса высших судей. Идеолог такого реформирования судебной системы – это Дмитрий Николаевич Козак. Ему принадлежит реформа 2001 года. Он настаивал на том, что судьи должны быть подконтрольны, потому что они не герои и совершают плохие поступки. Отсюда и возникла идея дисциплинарной ответственности судей, против которой я возражала. Я говорила, что судьи не должны быть героями. Они должны вершить правосудие легко, а не регулярно вызываться на героический подвиг. Работать в нормальных условиях. А они теперь работают в условиях стресса. Их за неудобные решения теперь сразу снимают с места.

- На ельцинской конференции в президентской библиотеке студенты вас упорно спрашивали, про угрозы, которые несёт действующая редакция Конституции, что в ней нужно поменять, чтобы жизнь стала честнее и лучше. Вы терпеливо объясняли, что Конституция тут ни при чём. Откуда эта вера в то, что текущие проблемы напрямую зависят от текста главного закона?

– Я уверена, что это умышленно насаждаемый идеологизированный миф. И студенты продемонстрировали плоды этой идеологизации, которая льётся с центральных телеканалов непрерывным дождём. Причём более стабильным дождём, чем непрерывная мокрая погода в Санкт-Петербурге. Просветов нет. Нынешние студенты, увы, живут в телевизионной картинке. Лично я телевизор не смотрю.

- Тем не менее, в вашем выступлении в стенах бывшего Синода сквозил оптимизм, вера в то, что общество в России способно осознать ценность приобретений четвертьвековой давности. Но у нас в стране Конституцию не читал почти каждый второй, а треть не помнит, что там написано.

– Несмотря на то, что люди так отвечают социологам, давайте посмотрим на то, что они требуют, ждут от власти. А они требуют ровно то, что гарантирует им Конституция. Независимо от того, как они относятся к тексту Конституции, они требуют статуса гражданина и человека. И это не только в сфере социальных прав. Если смотреть запросы в КС, речь идёт не только о плохой медицине, необеспеченном праве на жильё, лишении многих этого права. Граждане требуют и справедливых выборов, соблюдения законных избирательных процедур, свободы собраний, объединений.

- Как вы оцениваете недавнее решение КС по пограничному спору Ингушетии и Чечни, когда решение республиканского Конституционного суда было фактически отменено КС РФ?

– КС РФ действовал строго в рамках своей компетенции. Он проверял закон Республики Ингушетия о ратификации соглашения о новой границе. Эти два суда действуют в разных правовых полях. Но есть содержательный аспект в решении КС РФ, с которым я никогда не соглашусь. Было использовано понятие установления границы, которое не может быть использовано. Потому что установление границы в формальном смысле слова предполагает в соответствии с законом о границе какое-то её обозначение, как имеющее внешнее значение. А у нас внутренние границы не имеют такого же значения, как внешние. И установление границы из общего закона о границах, не имеет никакого отношения к установлению границ между субъектами. Именно потому, что у нас Федерация создана сверху Конституцией. И дальше речь идёт о другом праве. Может ли любой договор между субъектами нарушать Конституционную норму, а именно 12-ю статью и основанные на ней акты, гарантирующие самостоятельность местного самоуправления. Вот о чём надо было рассуждать в суде.

- Вы регулярно говорите об утрате независимости судебной системы России. Допустим, с этим однажды согласится власть, что она сможет сделать с теми молодыми специалистами, которые приходят в систему сейчас, делают карьеру в этих правилах игры, которые стали нормой. Их кто потом научит независимости?

– Это хороший вопрос. Только начинать надо не с обучения тех, кто уже в системе, кто получил свои места без должного контроля за мотивацией и знаниями. Судебная система должна обеспечивать профессиональный отбор новых специалистов, а с другой стороны, есть профессиональное моделирование мозгов существующих судей. Есть система аттестации квалификационной. Она основана на обучении, которое сейчас проходит так, как оно проходит. Должна поменяться система обучения. Но обучение независимости, о которой вы спрашиваете, проходит очень быстро. Когда независимость была объявлена главным трендом в 1993 году по новой Конституции, судьи овладели этим инструментарием блестяще в два года.  Не думайте, что сегодня судьи наслаждаются своим нынешним положением. Они очень страдают от него. Просто свой профессиональный выбор они могут реализовать сейчас только в таких условиях.

- Вы вчера какие эмоции испытали, когда увидели Сергея Кириенко и Татьяну Москалькову в почётном карауле на прощании с Людмилой Алексеевой? Правозащитная деятельность впредь – удел государства?

– Очень хороший вопрос. У меня тоже было такое чувство. При этом у меня был аналогичный опыт раньше. Когда на похоронах Раисы Максимовны Горбачевой сидел у стенки совершенно потерянный Михаил Сергеевич. Я хотела к нему подойти, а он – ко мне, увидев мое желание. Нас не подпустили друг к другу! И это была отрыжка «того времени». А сегодня мы с вами имеем интересную вещь. Государство хочет огосударствить правозащиту, не допуская туда почти никого. Хорошо, что гражданское общество сопротивляется. Да, это сейчас их назвали «иностранными агентами». Но они работают. Я говорю и про «Комитет против пыток», и про «Агору».

- В своё время вы были инициатором независимой экспертизы второго дела «ЮКОСа». Потом вас допрашивали в СК после подозрений ведомства, что экспертиза якобы была оплачена самим Ходорковским. Согласны, что ваши усилия фактически помогли Ходорковскому выйти на свободу?

– Нет, не согласна. Все наши рекомендации тогда были отвергнуты.

- Возможно, наличие рекомендаций сработало имиджево?

– Возможно. Эксперты, которые писали эти заключения, имели очень высокий юридический уровень. Исторический факт научной экспертизы в уголовном производстве состоялся. Понятно, что это оказывает какое-то влияние.

- Эта экспертиза войдет в учебники для юристов?

– Если учебники будут писать не нынешние авторы, а другие, то тогда да.

- На последнем заседании Совета по правам человека Путин допустил изменение закона о митингах. Кроме того ему рассказали о ряде для него новых резонансных дел. Это происходит периодически, но решение обозначаемых проблем следует не всегда. Почему?

– Ждать кардинальных изменений сразу нельзя. Работает определенный механизм, который называется «поручениями президента». Совет сообщает президенту информацию, которой он раньше не владел. Он получает ее много от нас. Конечно, срабатывают эти поручения не часто. Ведомства, которым это потом перепоручается, их самих надо как-то менять. СК всегда отвечает, что следствие у них прекрасного качества, прокуратура говорит, что прокурорский надзор не нужно улучшать, он и так хорош.

- После вчерашнего общения с Путиным вы чего ждёте?

– Мы ждем чего-то обязательно по части пыток. Ждем по части незаконных форм преследования, по предложению о неопределенности норм административного и уголовного законодательства, в рамках статьи 282. Надо, чтобы их убирали. Я понимаю, что темпы могут нас не удовлетворять, когда много лет бьешься над одним и тем же. Но выхода другого нет. Продолжаем бить лапками как та лягушка, которая попала в кувшин с молоком.

Николай Нелюбин,
специально для «Фонтанки.ру»


©  Фонтанка.Ру
 
По теме
Дорогие петербуржцы!  Сегодня Россия отмечает День Конституции. Благодаря этому документу уже 25 лет наше общество успешно развивается как правовое государство.
Жалоба оппозиционера Алексея Навального, в которой он намеревался оспорить конституционность 7 статьи закона «О персональных данных» не принята к рассмотрению Конституционным судом.
Бывший аспирант механико-математического факультета МГУ Азат Мифтахов получил четыре года лишения свободы по уголовному делу о публичных призывах к террористической деятельности (ч.
Не стало Владимира Фейертага - Культура Петербурга Фото: vk.com/festival_petrojazz. Автор: Екатерина Дмитриева 28 марта в Санкт-Петербурге ушел из жизни Владимир Фейертаг.
Культура Петербурга