«Ни Феллини, ни Иоселиани больше не появятся: в современной культуре им нет места»

«Ни Феллини, ни Иоселиани больше не появятся: в современной культуре им нет места»
Фото: www.online812.ru

Вернется ли золотой век авторского кино? Не ушло ли время кинофестивалей? Может ли Петербург стать кинематографической столицей мира? Об этом говорит Андрей ПЛАХОВ, киновед, программный директор кинофестиваля «Зеркало» и арт-директор кинофестиваля «Послание к человеку».

                  – В начале 2000-х в России появилась новая волна режиссеров. И казалось, они и  будут определять лицо современного отечественного кинематографа. Но этого не случилось.
– Да, она, к сожалению, захлебнулась. Тому много причин. И внешних – русскую индустрию подкашивают бесконечные финансовые кризисы, интриги и распри, а также бездарные структурные реформы. Но есть и внутренние причины. В частности, эти авторы недаром назвали себя «новыми тихими». Они не говорили в полный голос – считалось, что это  немножко неприлично, было отторжение такого авторского мессианского кино.

А Андрей Звягинцев с самого начала не стеснялся говорить громко, в итоге, мне кажется, все-таки он победил. Потому что на наших глазах он вырос в большого режиссера. К нему безусловно будут прислушиваться...

– Ощущение, что  лучшие времена для авторское кино уже прошли.
– Во времена расцвета авторского кино у людей были несколько иные установки, нежели сейчас.  Была установка на то, чтобы стремиться к чему-то духовному, интеллектуальному, и даже если что-то было не совсем понятно, это не отвергалось, а становилось поводом для какого-то роста. Даже такие фильмы, как «Летят журавли», когда они появились, вызывали у зрителя некоторую оторопь, он привык к другому киноязыку. Я уже не говорю о «8 1/2» Феллини и других куда более сложных фильмах. Но постепенно такое кино принималось.

Тарковский, чьи картины показывали крайне мало, где-то на периферии, был чрезвычайно популярным режиссером в советское время. Проводили исследования студенческой аудитории, и выяснилось, что Тарковский по популярности уступал только Сергею Бондарчуку, картины которого крутили повсюду.

– Это могло быть протестом.
– Безусловно, и это тоже. Но в любом случае люди стремились к такого рода кино. После смерти Тарковского, Феллини, Бергмана, других крупных режиссеров-авторов кинематограф пошел по пути коммерческого развития жанрового кино, постмодернистского кино, которое не было занято духовными поисками. Казалось, что время авторского кино уже миновало. Кино стало более прагматичным. Люди перестали ценить авторское высказывание.

И тем не менее в последнее время, мне кажется, происходит возвращение к авторскому кино. Появляется много новых интересных авторов.

– Андрея Тарковского в мире уже забыли?
– Нет. По-прежнему имидж российского кино на Западе связан с кинематографом Тарковского. Этот имидж, безусловно, меняется, благодаря фильмам Германа-младшего и Андрея Звягинцева, но очень медленно. Так или иначе, несмотря на то что Тарковский умер тридцать лет назад, его творчество продолжает вызывать огромный интерес, я бы даже сказал – энтузиазм у новых поколений кинематографистов.

Надо сказать, это удивительный феномен. Потому что обычно такие фигуры остаются где-то в архивах и интересны, когда их вытаскивают энтузиасты и показывают в рамках ретроспектив. Тарковский же как будто присутствует в современном кинопроцессе. Я постоянно в этом убеждаюсь, поскольку  имею дело со многими режиссерами, которые делают погоду в сегодняшнем кинематографе. При упоминании имени Тарковского у многих достаточно молодых людей загораются глаза, и оказывается, что они страстные его поклонники.

К примеру, Амат Эскаланте, чьи фильмы получают награды на Каннском, Венецианском кинофестивалях. Выяснилось, что он страстный поклонник Тарковского, хотя этого не заподозришь, глядя его кино – погруженное в мексиканские традиции, жестокое, с откровенно брутальными эротическими сценами. Не думаю, что Тарковскому оно пришлось бы по вкусу. Но факт остается фактом, какая-то внутренняя связь между ними существует.

– При всем уважении к Амату Эскаланте, имя его не на слуху.
– Понятно, что ожидать нового золотого века авторского кино, не стоит. Ни Феллини, ни Иоселиани больше не появятся: в современной культуре им нет места. И понятно, что сегодня режиссеры-авторы не имеют широкой аудитории, вокруг них не создаются культы. Хотя есть исключение – Ларс фон Триер. Но, надо заметить, Каннский фестиваль очень много работал над тем, чтобы вывести его на этот уровень.

Наверное, все-таки это авторское начало не умрет, оно будет присутствовать в кинематографе и как-то развиваться.

Что далеко ходить – вспомним Звягинцева, которого многие считают едва ли не прямым наследником Тарковского, хотя с этим можно поспорить. Тем не менее его фильмы, и в частности последний, «Нелюбовь», – это пример бескомпромиссного авторского кино, проникнутого духовной миссией, каким было кино Тарковского. Поэтому эти фильмы вызывают яростные споры – от экзальтированных восторгов до полного отторжения. То же самое было и вокруг работ Тарковского, Сокурова.

Вообще, в России всегда были художники такого склада, которые в очень обостренном виде выражали свое взаимоотношение с обществом, с самими собою, с жизнью вообще. Но и в европейском кино есть такие авторы с очень высокими духовными амбициями и запросами. Лео Каракс, например, во Франции или тот же Ларс фон Триер. Появляются они и среди молодых режиссеров.

– Вы программный директор  международного кинофестиваля «Зеркало» имени Андрея Тарковского. Большинство картин основного конкурса этого фестиваля оказались о проблемах молодых людей. Это такой тренд в современном авторском кино?
– Есть и другая крайность – сейчас много снимается кино о пожилых людях, о том, кому они нужны и нужны ли в современном мире, об уходе из жизни. Но в данный момент, наверное, еще более важно понять, каким будет наше будущее, даже ближайшее. Мы видим, насколько обострились все конфликты, как все стало драматично и непредсказуемо. И это ощущение тревоги, которое буквально разлито в воздухе, оно, конечно, передается молодым людям, которые еще не имеют защитной брони.

– Какие вообще перспективы у  кинофестивалей? Нет ощущения, что это уходящая натура?
– Если говорить о тенденциях в глобальных масштабах, то очевидно, что фестивальное движение будет менять свои формы. Время вносит свои коррективы, новое поколение зрителей предпочитает смотреть фильмы в Интернете, и вообще многие сферы нашей жизни переходят в виртуальную сферу. Становится возможным проводить фестивали онлайн, теоретически – даже Каннский кинофестиваль, достаточно дать аккредитованной прессе и зрителям пароли к нужным фильмам.

– А как же красная дорожка?
– И она возможна онлайн. Такого рода изменения уже происходят – мы приезжаем на какой-нибудь фестиваль, например, в Турине и выясняем, что напечатанного каталога нет, он существует только в Интернете. Понятно, что это лишь первый шаг...

Но все равно Интернет не способен заменить живое человеческое общение, и пока люди не превратились в голограммы, как нам грозят, наверное, все-таки фестивали будут сохраняться в режиме офлайн.

– Вы думаете, людям это еще все нужно?
– Самое важное – чтобы сохранилась традиция смотреть фильмы в кинозалах в присутствии других, а не в одиночку у себя дома, уткнувшись в компьютер. Понятно, что этот способ потребления кино будет существовать – джинн выпущен из бутылки, но все же хочется надеяться на то, что потребность в коллективном просмотре в хорошем качестве не исчезнет. Думаю, мы переживем еще много разных стадий увлечений новыми способами потреблений кинозрелищ. И в этом смысле иллюзия старого кино во многом будет утрачена. Но прошлое возвращается к нам на каком-то другом витке.

Когда-то казалось, что опера умерла. А сейчас она переживает невероятный бум, люди платят огромные деньги, чтобы попасть на спектакли в Ла Скала, Метрополитен-опера, Ковент-Гарден. И когда попадаешь на большой фестиваль, Каннский, например,  где прекрасные изображение, акустика, то осознаешь, что любое кино может обладать эффектом большого зрелища. Даже если это камерная история вроде «Нелюбви» Звягинцева. Главное, чтобы этот интерес зрителей не угас совсем. И чтобы им было где находить авторское кино, во всяком случае в России, потому что все труднее становится и финансировать фестивали и проводить их. Последние новации пока не действуют как закон, но тревожат.

– Это вы про повышение стоимости прокатного удостоверения до 5 миллионов рублей?
– Да. И это, конечно, серьезно бьет в первую очередь по авторскому кино. И обессмысливает самую идею фестивалей, потому что на многих из них показывают то кино, которое не выходит в прокат. Кто будет платить за картину, попавшую в конкурс, 5 миллионов рублей только за то, чтобы ее показать один раз? И это тревожит, потому что у нас практически нет арт-хаусного проката, и фестивали это компенсируют.

Так что проблем настолько много, что думаешь только о выживании, а не о поисках новых форм. Да, конечно, можно мечтать, но нужно быть реалистами.

– Несколько лет назад возникла надежда, что в Петербурге будет свой кинофестиваль класса «А» по образцу ММКФ. Но не случилось, все инициативы растворились, как мираж.
– Да, это, к сожалению, свойство Петербурга. Что и говорить, город с особой судьбой, со своеобразной ментальностью. Почему так случилось, я не могу точно ответить. Возможно, один из факторов – консерватизм, свойственный Петербургу, непринятие нового. Но мне кажется, что Алексей Учитель, возглавив «Послание к человеку», подошел к решению этой проблемы с другой стороны. То есть не создавать новый фестиваль, заведомо сталкиваясь с оппозицией, а, напротив, опираясь на консерватизм, постепенно изменять форму уже привычного, имеющего хорошую репутацию фестиваля «Послание к человеку».

– Иногда возникает ощущение, что «Послание к человеку», став всеядным, уж слишком разбух, его множество программ сложно освоить.
– Для такого большого города, как Петербург, такой масштаб фестиваля – это нормально. Прежде это было своего рода документальное гетто. На подобных фестивалях, как правило, есть ощущение замкнутой самодостаточной среды. Очень важно находить способы выхода из этого состояния – иначе в чем смысл фестиваля? К примеру, «Артдокфест», которым руководит Виталий Манский, стал популярным за счет политической ангажированности фестиваля. На него модно стало ходить. Например, картину про Немцова «Свободный человек» показывали в кинотеатре «Октябрь». И огромный зал на 2 тысячи был заполнен.

На «Послании к человеку» мы тоже видим, что залы заполнены  с утра до вечера. И даже документальные фильмы, которые прежде смотрело ограниченное количество людей, сегодня смотрит гораздо более широкая публика.

– Социально-активных людей становится все больше.
– И это тоже. Но зрителей становится больше и за счет того, что фестиваль, сохраняя основу и специфику документального кино, привлекает еще зрителей за счет показа кино другого типа. Организаторы «Послания» прилагают немало сил, чтобы раскачать эту лодку, вовлечь в фестивальное пространство как можно большее количество жителей Петербурга. Есть амбиции сделать «Послание к человеку» событием, заметным для города, но над этим надо очень много работать. И это вопрос не одного года .                     

Елена БОРБРОВА

 
По теме
Петербуржцы и гости города сегодня, в День российского кино, смогут посмотреть новинки российского и зарубежного кинематографа, а также посетить разнообразные выставки, акции, и кинофестивали, в том числе ночной.
Увидеть лучшие фильмы и новинки российского и зарубежного кинематографа, посетить выставки, акции, кинофестивали, в том числе ночной, смогут петербуржцы и гости города в День российского кино, 27 августа.
1 апреля в 15.00 в Зале Корфа Российской национальной библиотеки (пл. Островского, 1-3) состоится открытие выставки «Знаю, что моё имя после меня будет счастливее меня…»,
В Петербурге прошел VII Всероссийский конкурс ораторского искусства имени А. Ф. Кони | ФОТО предоставлено организаторами - С.-Петербургские ведомости Речи Анатолия Кони, Романа Руденко, Федора Плевако, Леонида Ячелина, других выдающихся российских юристов и государственных деятелей звучали 21 марта 2024 года в тронном зале исторического здания Главного управления Миню
С.-Петербургские ведомости