Дело было в Ростове

Дело было в Ростове
Елена Санина готовит документы на компенсацию
Дело было в Ростове
Этот дом уцелел чудом
Дело было в Ростове
Дело было в Ростове
Дело было в Ростове
Дело было в Ростове
Дело было в Ростове
Дом Лидии Мироненко
Нина Решетник с пачками писем
Мэр объясняется с погорельцами
Дом, расселённый «Мегаполисом» десять лет назад
Дом, расселённый «Мегаполисом» десять лет назад
Новостройки «Тихого Дона» не пострадали
Новостройки «Тихого Дона» не пострадали
Фото: cdn.fontanka.ru
Почему пожар, уничтоживший сто домов за три часа, должен был случиться именно в Ростове-на-Дону – в репортаже «Фонтанки». фото предоставлено жителями Театрального спуска в Ростове-на-Дону

Президент Путин поручил помогать пострадавшим от пожаров в Ростове-на-Дону «оперативно и без волокиты». И со среды, 30 августа, погорельцы получают денежные компенсации ущерба от утраты имущества. По 100 тысяч рублей. На это из федерального бюджета выделено 79,1 миллиона. Если перевести эти деньги в жильё в том же районе Ростова, получится примерно 18 квартир в среднем по 60 квадратных метров. А погорельцев – 692 человека.

Вечером 24 августа, спустя трое суток после пожара, на Театральной площади в Ростове-на-Дону гремела музыка и сверкало световое шоу. Это было очень красиво. И очень громко. Ниже к Дону, в микрорайоне, который жители называют Театральным спуском, в отблесках, плясавших на стенах домов, под весёлую музыку плакала немолодая женщина.

– Дом строил ещё мой папа, – всхлипывала Елена Санина. – В 47-м году начал, когда пришёл с войны. Мы с мужем его перестраивали. У нас хороший получился дом – кирпичный, ворота огромные. Участок шесть соток… Всё сгорело, ничего не осталось. Одежда на мне – это врач в больнице принесла.

В этом – весь Ростов-на-Дону. Наверху светомузыка – под горку штаб помощи погорельцам. Все «пляшут» под общие песни. Ничего личного. Народ в Ростове деловой, понимающий. Купеческая закалка. Никому из власти не пришло в голову отменить праздник. Никому из погорельцев не пришло в голову попросить власти об этом. «Это Ростов!», – гордо объяснил мне Саша, потерявший дом, всё имущество и кошку.

Напомним, что в понедельник, 21 августа, сразу после полудня в историческом центре Ростова-на-Дону, в частном секторе, вспыхнул пожар. За два часа он охватил больше сотни строений. Сгорели полностью или частично 98 жилых домов на площади в гектар и хозпостройки. Пострадали 58 человек. Один человек погиб. Полиция расследует версию об умышленном поджоге, Следственный комитет – о ненадлежащих действиях пожарных, которые будто бы неправильно тушили огонь.

 

«Успели схватить только документы»

 

Елена Дмитриевна Санина плакала, а муж молча гладил её по руке. Когда начался пожар, он был дома. Пришёл с ночной смены уставший, лёг отдохнуть, запах гари почувствовал поздно. Вырывался из дома через огненную стену, получил ожоги. Стал вызывать пожарных. Говорит, они минут сорок не ехали. В его телефоне сохранились записи о семи вызовах «101», но время не указано. Может, и вправду сорок минут прошло, но в такой ситуации время спрессовано.

Дом Саниных в Чувашском переулке был в числе тех, что загорелись первыми. Елена Дмитриевна говорит, что огонь распространялся так быстро, «словно там чем-то посыпали». Что теперь будет с ними, где жить – не представляют. Дом-то был в собственности, а участок приватизировать не успели, и дадут ли компенсацию – неизвестно. Пока пытаются получить хоть 20 тысяч от города и тридцать от области. Но и с этим непонятная заминка. Многим погорельцам уже сказали, что за деньги надо судиться. Хотя губернатор Голубев лично уверял «Фонтанку», что никого без помощи не оставят.

– Деньги все тоже сгорели, – вздыхает женщина. – А пенсия только восьмого сентября.

Елена Санина готовит документы на компенсацию Ирина Тумакова
Для просмотра в полный размер кликните мышкой

У Татьяны Пилипенко дом был далеко от Чувашского переулка. Сначала они с мужем только видели клубы дыма.

– Мы не испугались поначалу, думали – сейчас потушат, – рассказывает Татьяна Александровна. – Пошли посмотреть, что горит, вернулись – уже в нашем квартале огонь, к нам подбирается. Успели схватить только документы. От дома ничего не осталось.

У них в собственности был и участок. Но можно ли рассчитывать на какие-то компенсации – неизвестно.

– Говорят, будут давать жилищные сертификаты, – неуверенно успокаивает то ли товарищей по несчастью, то ли самого себя Александр Сабиров. – По 18 квадратных метров на каждого, кто был прописан в доме. Но по этому сертификату квадратный метр стоит меньше сорока тысяч, а реально в нашем районе – за семьдесят.

  • Дело было в Ростове

    Другой Александр (фамилию не называет), его жена и дочка никакой компенсации получить не могут. Сгорел дом на улице Седова, где они только снимали комнаты.

    – Мы там прожили четыре года, и всё, что нажили, сгорело, – грустно говорит Александр. – Кошку не успели спасти.

    Дом был старый и полуразвалившийся. Хозяин сам не жил там. Из его вещей стоял только старый пустой шкаф. После пожара он объявился, написал заявления на компенсации, а от постояльцев открестился: знать не знаю, сказал, кто такие. Поэтому им денег за утраченное имущество не дают.

    – У нас всё было оформлено официально, – продолжает Александр. – Но все документы, включая договор аренды, сгорели. Второй экземпляр остался у хозяина, а уж платил он налоги за нас или нет – не знаю. Вроде бы соседи готовы подтвердить, что мы там жили.

    Валерий и Вера свой двухэтажный кирпичный дом строили три года. Приехали с работы на пепелище. Остались только стены.

    – Мы строили потихоньку, никуда не спешили, были деньги – что-то делали, – рассказывает Валера. – Дом достался мне от бабушки. Мы заново залили фундамент, обложили кирпичом стены, поменяли перекрытия, крышу, провели газ, сделали септик, забетонировали двор. Этим летом снесли деревянный «каркас». Оставалось поклеить обои и положить ламинат. Ничего не осталось. Вот как стоим перед вами – так утром 21-го ушли на работу. Больше ничего нет. Документы все сгорели.

    В штабе, где погорельцы пишут заявления на компенсации, получают новые паспорта и медицинские полисы, можно услышать столько историй, сколько домов сгорело. Сто.

  • Дело было в Ростове

     

    «Сорок лет здесь живу – никогда само не загоралось»

     

    По предварительной версии, начался пожар со свалки в овраге, куда жители микрорайона бросали старые покрышки, сломанную мебель, остатки стройматериалов. Оттуда огонь перекинулся на соседний дом.

    После пожара было много разговоров о том, что в этом «шанхае» сгорели развалюхи, заселённые бомжами. Это неправда. По оставшимся руинам видно, что уничтожено много и добротного кирпичного жилья. Новые владельцы покупали участки и строились, кто-то перестраивал дома, оставшееся от дедушек-бабушек.

    Ирина Тумакова
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    Этот дом уцелел чудом Ирина Тумакова
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    Хотя, конечно, большая часть – это были дома древние, саманные (камыш, обмазанный глиной). Но жили в них не маргиналы, а самые обычные люди. Как Наталья: её дом на Чувашской улице загорелся первым. Дальше огонь понёсся со скоростью ветра. А ветер в тот день, вспоминает один из соседей – Владимир, был метров двадцать в секунду. К тому же жара стояла несколько недель, кругом сухостой. Летели искры – дома «прикуривались» один от другого.

    – Каким-то саманным домам по 150 лет, а материал это очень горючий, – объясняет Владимир. – А если и кирпичные, как у нас, так рядом сарай деревянный.

    Ирина Тумакова
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    В разговоры о том, что пожар случился сам по себе и распространился из-за аномального ветра, погорельцы не верят.

    – Я сорок лет живу здесь, – качает головой Наталья. – И ни разу ничего само по себе не загоралось.

    На этом фоне выплыли истории о том, что жителям Театрального спуска месяца за три до пожара начали угрожать «чёрные риэлторы». Люди в костюмах и с папочками будто бы приходили в каждый двор из тех, что потом загорятся, и спрашивали, как оформлена собственность. Особенно их интересовали приватизированные участки. Предлагали продать землю. В ответ на отказ говорили что-то вроде «вас проще сжечь». И вот – сожгли ведь, сокрушаются люди.

    – Я часто слышу, что у нас тут были одни трущобы, что сам бог велел их спалить, – говорит Марина, у которой сгорел дом на Нижнебульварной улице. – Это неправда. Если вы посмотрите на сгоревшие дома, так пострадали те, у кого за участок надо было бы выложить круглую сумму.

    Мне не удалось найти ни одного человека, который мог бы процитировать угрозы. Одни признают, что знают об этом только от соседей. Другие говорят, что приходили к ним лично, но все «угрозы» сводились к предложению продать землю по дешёвке.

    И всё-таки – уж больно странная география у этого пожара. Сначала загорелось «пятно» в Пролетарском районе – между Чувашским переулком и Нижегородской улицей. Дальше, в какую бы сторону ни дул ветер, огонь должен был упереться в каменные 20-этажные новостройки. Но эти дома даже не закоптились. Пожар продолжился за ними – в Кировском районе, от Грибоедовского переулка до улицы 7 февраля.

    скриншот страницы сервиса Яндекс.Карты
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    Впрочем, этому тоже может быть рациональное объяснение. Ветер, напомним, был сильный, между каменными домами возникло что-то вроде аэродинамической трубы, воздушный вихрь понёс искры дальше – и загорелось второе «пятно». Однако сами погорельцы уверяют, что видели: их поджигали с четырёх сторон.

    Такой пожар мог случиться именно в Ростове-на-Дону. Более того: рано или поздно он должен был случиться здесь – в центре города, в микрорайоне, который после пожара чужие стали звать Говняркой – по давнему соседству с ассенизационной станцией, а местные звали всегда красиво – Театральным спуском. «Мы живём на Театральном спуске», – с одинаковой гордостью говорили и владельцы двухэтажных коттеджей с камином, и те, кто жил в полуразвалившемся саманном доме без газа и канализации.

    А власти об этом микрорайоне всегда предпочитали просто не думать. Как о неароматной куче, которую проще накрыть газеткой и забыть. Поэтому здесь никогда не было нормальных дорог, на улицах валялся мусор, на заброшенных участках копился сухостой, который мог вспыхнуть в любой момент.

    Ирина Тумакова


    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    Ирина Тумакова
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

     

    Театральный спуск

     

    Драматический театр имени Максима Горького в Ростове-на-Дону строили в 1930-х годах. Он имеет форму трактора и «вспахивает» Театральную площадь. Тогда же родилась ещё одна архитектурная находка: от площади вниз, к набережной Дона, хотели проложить огромную и прекрасную лестницу, а по обеим сторонам её разбить город-сад.

    Ирина Тумакова
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    Препятствием стал частный сектор, занимавший место будущей лестницы. Уродливые домишки теснились и нарастали один на другой, как поганки на пнях. Они размножались там полторы сотни лет, а то и больше. Какие-то дома были старше Ростова-на-Дону. Говорят, что когда-то в этих местах селились воры. В советское время хаотичная застройка не прекратилась.

    – Мой отец строил театр, поэтому поселился здесь, – рассказывает Лидия Ивановна Мироненко, которая родилась на Театральном спуске, живёт здесь больше семидесяти лет, вырастила в саманном доме двоих сыновей.

    Позже она добавит, что отец был драгалем, то есть извозчиком, и с театральной стройки возил на лошади мусор. Но в Ростове о таком всё равно говорят: «строил театр». Как жители перекошенных домишек на Театральном спуске представляютсяк: «Я живу в историческом центре».

    Дом Лидии Мироненко Ирина Тумакова
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    – И вот отец, когда строил театр, нашёл участочек неподалёку и построил им с мамой хатку, – продолжает Лидия Ивановна. – Ещё тогда московские инженеры говорили таким, как он: вы селитесь тут временно, тут будет лестница, тут будет парк. Позже родители смогли накопить денег и купить у соседки флигелёчек. Жили мы в нём до 1960-х годов и строили вот этот дом. Это считалось самовольной застройкой. Но потом мама с папой подали документы в райком, всё оформили – сняли самовольную застройку, и мы живём с тех пор в собственном доме.

    По такой же схеме формировался весь микрорайон. Получился такой «исторический центр», который во все времена «обстраивали» снаружи, опасаясь тронуть внутри. С царских времён власти считали, что лезть в этот муравейник – себе дороже.

    – Это особенность Ростова, – рассказывает краевед и риэлтор Евгений Сосницкий. – У нас частные дома не на окраинах, а в самом центре. Земли в Ростове ещё при царе брали самозахватом, а уже потом узаконивали. Власть вынуждена была межевать эти участки, потому что согнать оттуда людей было просто невозможно. Я знаю участки, на которых было 17 собственников. Какие-то могли сидеть в тюрьме или уехать, какие-то годами не вступали в наследство. Неопределённый статус во все времена отпугивал тех, кто мог бы развивать эту территорию.

    Но планы-то насчёт лестницы всем были известны, и люди на Театральном спуске жили мечтой: их вот-вот расселят. Советские граждане верили, что государство обязано улучшить их жилищные условия, поэтому большинство в своих домах ничего само не улучшало. В новейшей истории сознание старожилов этого «исторического центра» не изменилось.

    – Обитатели этого «шанхая» рассматривали любого потенциального инвестора как «последний шанс», – продолжает Евгений Сосницкий. – Прописывали в крохотном доме всех возможных родственников – и за участок с развалюхой начинали требовать по нескольку новых квартир.

    Лидия Мироненко была одной из тех, кому такой потенциальный инвестор предлагал расселение.

    – Он предложил нам трёхкомнатную квартиру, – презрительно усмехается она. – А у нас дом, между прочим, 60 метров. И жили на тот момент я, сестра и двое моих сыновей. Нас это предложение не устраивало. Я так считаю: пускай дают по однокомнатной квартире мне, сестре и каждому из сыновей. И не «вторичку», а новую.

    Инвестором, который готов был расселить и развалюху Лидии Ивановны, и соседние, была московская компания «Мегаполис». И зубы о Театральным спуск она обломала.

     

    «Здесь обо всём всегда можно было договориться»

     

    Ростов – город-миллионник с самым большим частным сектором. У многих на двух-трёх сотках втиснуты по два-три дома.

    – Рыночные отношения в Ростове существовали даже при советской власти, – замечает Евгений Сосницкий. – Это город изначально купеческий. Поэтому для ростовчан важно иметь что-то своё. Здесь корни у людей купеческие, отсюда – желание непременно иметь свой кусочек земли.

    Купеческим прошлым объясняют и то, что город совершенно аполитичный. Казак с духовной скрепой на каждом углу – это не про город Ростов.

    – Аполитичный – мягко сказано, – усмехается Евгений Сосницкий. – А скрепы – это да, это есть. Ростовские скрепы – это крепкое хозяйство, свой бизнес. Это слово купеческое.

    Деловитость и хозяйственность, без всяких сантиментов, сквозят во всём в Ростове. Старинные дома в центре города внешне похожи на петербургские, их и строили в одну эпоху. Но к каждому второму-третьему наши современники пристроили что-нибудь утилитарное из стекла и бетона. Где-то целый новёхонький торговый комплекс воткнули, а где-то просто металлическую «бородавку» приделали к узорному фасаду. Словно градозащитных правил для Ростова не существует.

  • Дело было в Ростове

    – Ростов – исторически город купеческий, – улыбается историк и риэлтор Илья Волочков. – Людям здесь всегда была свойственна предпринимательская жилка. Здесь всегда процветали горизонтальные связи, кумовство. Проще говоря, обо всём всегда можно было договориться.

    Когда в Ростове всё-таки вспоминали о патриотизме и скрепах, у архитекторов не очень с этим получалось. «Скрепоносные» памятники смотрятся, как фиксы на зубах. На центральной Большой Садовой улице есть монумент Матери. Женщина держит в вытянутой руке голубя, а другой рукой стискивает дочку. У всех троих, включая птицу тоже, лица устрашающе воинственные.

    А рядом с Театральной площадью установлен памятник «Воинам-освободителям Ростова-на-Дону от немецко-фашистских захватчиков». Это 72-метровая стела, увенчанная золотой Родиной-матерью с крыльями. Родина-мать весит 100 тонн. Она занесла ногу – словно для побега со столба, но раскинутые крылья держат её намертво. Иногда, забывшись, ростовчане называют стелу «золотая тётя». Но делают суровые лица, если о «тёте» пошутит чужак.

    Со стелой связано градостроительное правило, которое, кажется, единственное в Ростове выполняется: золотую Родину-мать с крыльями должно быть видно со всех сторон. Ни одно здание не может закрывать эту красоту. И действительно: если смотреть со стороны Театральной площади, Родина-мать возвышается над зданиями начала XX века в стиле модерн. А с Дона – фоном к ней служит злополучная Говнярка.

  • Дело было в Ростове

    Стела в своё время и стала одной из причин того, что компания «Мегаполис» не смогла расселить злополучный Театральный спуск.

     

    Как погорел «Мегаполис»

     

    Сегодня Ростов – зажиточный город, где, вопреки кризису, растёт спрос на жильё. В прошлом году, рассказывает Илья Волочков, на первичном рынке было продано 11 тысяч квартир. Средняя цена квадратного метра – 55 тысяч 460 рублей. Средняя площадь проданных квартир в новостройках – 48,6 квадратных метра. Итого, подсчитывает риэлтор, объём рынка нового жилья в Ростове за прошлый год – 30 миллиардов рублей. Сюда устремились девелоперы из Краснодара, из Ставрополя, из Петербурга и Москвы. Архитектурных шедевров они не возводят. Всё больше стандартные «спальнорайонные» многоэтажки, воткнутые бок о бок. И Театральный спуск не может быть исключением: слишком много народу надо расселить.

    Но превращение этого клочка земли в частокол многоэтажек приведёт к транспортной катастрофе. Поэтому единственный приемлемый вариант – крупный торгово-развлекательный центр. И в 2004 году московская компания «Мегаполис» решила строить на Театральном спуске именно такой объект. Её представители стали бойко расселять частников. Они давали за сотку земли по 5 миллионов рублей, разбрасывались квартирами… Пока не выяснилось, что центр свой они построить не смогут. Главной причиной стала та самая стела с Родиной-матерью: комплекс мог перекрыть вид на монумент с Дона. И стройку «Мегаполису» запретили.

    С тех пор компания пытается избавиться от выкупленных участков. Те, что перепродать не удалось, пустуют. Соседи много лет жалуются в мэрию: в обезлюдевшие дома повадились наркоманы и бомжи, время от времени там вспыхивали пожары. «Мегаполис» обнёс это хозяйство металлическими заборами и даже установил посты охраны. Но время шло, бдительность ослабевала. В последнее время эти участки просто пустуют. Соседи забросали мэрию письмами о том, как они боятся пожаров.

    Нина Решетник с пачками писем Ирина Тумакова
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    – Мы разыскиваем собственника с целью обязать его навести порядок на своей территории, – объяснил «Фонтанке» мэр Ростова Виталий Кушнарёв.

    Мэр объясняется с погорельцами Ирина Тумакова
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    Для господина мэра и его коллег, много лет ищущих представителя «Мегаполиса», сообщаю: требуется один телефонный звонок по номеру, написанному на каждом заборе. В прямом смысле.

    – Мне пришлось написать этот номер масляной краской, потому что объявления всё время кто-то срывал, – объяснила представитель агентства недвижимости, работающего от имени «Мегаполиса» в Ростове.

    Дом, расселённый «Мегаполисом» десять лет назад Ирина Тумакова
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    Дом, расселённый «Мегаполисом» десять лет назад Ирина Тумакова
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    Пожар на Театральном спуске не затронул улиц, где остались участки «Мегаполиса». Но с его лёгкой руки в сознании людей закрепилось: сотка земли в их районе стоит 5 миллионов рублей. На меньшее они с тех пор не соглашаются. И это ставит крест на расселении, потому что реальная цена, как сказали мне несколько разных местных риэлторов, ниже в два с половиной раза.

     

    Москвичи

     

    Погорельцы с Театрального спуска уверены: дома подожгли «чёрные риэлторы», ходившие по участкам с июня. Некоторые оставляли визитки, и связаться с предполагаемыми «поджигателями» оказалось несложно. По такому же пути идёт и следствие: в агентствах недвижимости прошли обыски, владельцев вызывали на допросы. В риэлторской конторе «Дамиан» мне рассказали, что действовали от имени «Мегаполиса», который пытается теперь избавиться от купленных когда-то участков по бросовой цене в 500 тысяч за сотку. Так же работало агентство «Твой дом». Покупать землю у граждан пыталась контора «Паршин и сотоварищи», но передумала.

    Повторю, что между двумя зонами пожаров странным образом не пострадали 20-этажные дома. Это жилой комплекс «Тихий Дон», принадлежащий компании «Вертол-Девелопмент». Стоит посреди Театрального спуска. Почему-то эти высотки не мешают стеле с крылатой Родиной-матерью. Но мы уже знаем, что Ростов – город, где особенно хорошо умеют договариваться.

    Новостройки «Тихого Дона» не пострадали предоставлено жителями микрорайона
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    Новостройки «Тихого Дона» не пострадали предоставлено жителями микрорайона
    Для просмотра в полный размер кликните мышкой

    Чтобы построить жилой комплекс, с 2009 года компания «Вертол-Девелопмент» участвовала в расселении части Нижегородской, Терской, Шатоевской улиц и Чувашского переулка. Это названия, знакомые нам по адресам пожаров. По соседству земли по-прежнему заняты собственниками, которые расставаться с частными домами не хотели. В 2009-м в сделках участвовал предприниматель Антон Иванович Станиславов. По удивительному стечению обстоятельств вице-губернатором Ростовской области в ту пору работал Иван Антонович Станиславов, по возрасту годящийся Антону Ивановичу в отцы. А был ещё Денис Иванович Станиславов – депутат областного парламента от «Единой России».

    Расселить требовалось с десяток домов и складскую базу. По окончании сделок был сформирован единый кадастровый участок по адресу Нижегородская улица, 31. А сегодня МЧС называет очагом пожара участок по адресу Нижегородская, 33.

    В компании «Вертол-Девелопмент» мне рассказали, что планируют расширять жилой комплекс. Один дом уже сдан, ещё одна двадцатиэтажка построена, на третью получено разрешение, но работы не начаты. Расстояние между этими «свечками» – по 40 метров. За пределми комплекса – строптивые частные собственники.

    Компания «Вертол-Девелопмент» имеет ростовскую «прописку». Контрольным пакетом владеет Юрий Борисович Слюсарь. Коренной ростовчанин, а ныне – президент Объединённой авиастроительной корпорации (ОАК). В марте этого года «Ведомости» писали, что ОАК должна влиться в корпорацию «Ростех», которую возглавляет Сергей Чемезов.

    Ирина Тумакова, «Фонтанка.ру»

     
    По теме
    Спасатели потушили пожар в жилом доме на Кондратьевском проспекте. В квартире горела кухня, сообщили в управлении МЧС по региону.
    Петербургская полиция задержала двух наркосбытчиц. Пресс-служба ГУ МВД России по Петербургу и Ленобласти сообщила, что в ходе реализации оперативных материалов задержаны две жительницы Невского района, 29 и 35 лет.
    Бывший аспирант механико-математического факультета МГУ Азат Мифтахов получил четыре года лишения свободы по уголовному делу о публичных призывах к террористической деятельности (ч.
    В Дагестане прошла операция по спасению упaвшего в канал быка. Как сообщила пресс-служба Канала имени Октябрьской революции, в которое упaло животное, в Султан-Янгиюрте бык угодил в канал и не смог самостоятельно выбраться.
    Не стало Владимира Фейертага - Культура Петербурга Фото: vk.com/festival_petrojazz. Автор: Екатерина Дмитриева 28 марта в Санкт-Петербурге ушел из жизни Владимир Фейертаг.
    Культура Петербурга