«Больничные» мамы для сирот

«Больничные» мамы для сирот
Фото: i.mr-7.ru
В  Петербурге нет городской службы помощи детям-сиротам, попадающим в  больницы. Единственная служба нянь, которые заботятся об  этих детях, существует на  средства благотворителей. Няни рассказали, почему они проводят дни и  ночи в  больницах с  чужими детьми. Корреспондент MR7 выяснила, кто выхаживает в  больницах детей сирот и  почему. Фото: Анастасия Гавриэлова

Надежда Петровна Борщевская заменила родную мать на целых три недели четырехлетнему Егору Н., выжившему после падения с восьмого этажа. Именно она (а не беспробудно пившие биологические отец и мать) провела с мальчиком самые страшные дни в его жизни — когда он, мучимый сильными болями и страхом, лежал, привязанный за руки и ноги к больничной койке, потому что врачи запрещали ему шевелиться. Малыш не понимал, что с ним и все время плакал и кричал:

«Хоцю дёмой, мама, папа, Вова (младший братик). Дёмой…». Мамочки, лежавшие с ним в одной палате, недоумевали — где родители, кто ему поможет? Но вскоре появилась Надежда Петровна. И вопросы снялись. Она не отходила от койки Егорки круглосуточно, реагируя на каждую его просьбу: кормила, подмывала, читала сказки, баюкала, вытирала слезы.

Потом из-под Луги приехала бабушка Егора, — баба Неля, — Егор не понял, что происходит и наивно смотрел на Надежду Петровну: «Нееет, это ти моя баба!». «Нет Егорка — вот твоя бабушка — баба Неля». «А ти кто?», — удивлялся ребенок — Не уходи, садись!". Не хотел ее отпускать.

Удивлялся не только Егор. Те, кто находился с ним в общей палате, считали, что бабушка Надя — родственница мальчику. Ведь рядом, кроме нее никого не было. Однако, выходив Егора — Надежда Петровна «отдала» его в руки родной бабушки и уехала — помогать другим «тяжелым» детям, оставшимся без родителей.

Отца и мать Егора, которые в силу беспробудного пьянства даже не заметили, что их ребенок выпал из окна, ожидает суд по лишению родительских прав. Что будет с Егором дальше — Надежда Петровна теперь вряд ли узнает. Ей не сообщат, ведь она просто няня.

Надежда Борщевская — одна из нянь проекта «Сестринский уход» общественного движения помощи детям: «Петербургские родители». Ее работа и призвание — заботиться о детях, оставшихся без семьи там, где эта забота больше всего нужна — в больницах. К сожалению, в нашем городе никто не подумал о такой мелочи — в больницах же вроде есть медсестры, санитарки, уборщицы, да и врачи, в конце концов.

Но в их обязанности не входит мыть маленьким пациентам попы, кормить с ложечки, менять подгузники, читать сказки, гладить по головке, успокаивать, держать за руку, когда им страшно. В обычной ситуации это делает мама, папа, или бабушка. А кто заменит такую сиделку детям, у которых нет родители? Или у кого такие родители, как у Егорки?

С 2008 года в Петербурге этот пробел заполнили няни общественного движения «Петербургские родители», которые на волонтерских началах начали помогать детям-отказникам. Позже, когда служба окрепла и наладила работу с детскими домами и больницами, только тогда Комитет по соцполитике Петербурга обратил на нее внимание и начал выделять субсидии. В прошлом году она составила 3 млн рублей. Этих денег хватило на работу нянь для 70 детей из 200. Но даже эта помощь была существенной.

В нынешнем году бюджет на субсидии для социально ориентированных НКО составил 60 млн рублей. Службе «Сестринского ухода» не досталось ни копейки. Очевидно, у города нашлись более важные дела, чем болеющие дети-сироты.

По данным Лады Уваровой, президента движения «Петербургские родители», служба нянь обходится организации в 15 млн рублей в год. Им нужно платить зарплату, службе необходимы расходные материалы — подгузники, пеленки, игрушки для детей. Часть средств удается собрать с помощью благотворительности. Но это всегда вызывает сложности. Вот вы когда-нибудь думали о существовании такой службы? Скорее всего, нет.

Когда некому быть рядом

Все началось в 2007-м году. Учредители организации «Петербургские родители» оказались в больнице в одной палате с детьми из детских учреждений. Увидев, в чем они нуждаются, мамочки привезли пеленки, памперсы, смеси — все, чего не хватало.

«Привезли, положили рядом, но придя на следующий день обнаружили, что все лежит там же, где они положили. Никто смесь ребенку не дал, памперс не надел, — рассказывает руководитель «Сестринского ухода» Наталья Давыдова. — Кто-то должен памперс надеть, попу вытереть, кремчиком помазать, покормить. Потом обнаружили, что беспокойных детей в больницах медперсонал фиксирует — привязывает к постели. Это очень неприятная история. Но она есть.

Стало ясно — необходим кто-то рядом, кто за ручку подержит, проследит, чтобы капельница не выпала, покормит. Сначала дежурили в больницах сами, потом начали переговоры с детскими учреждениями, больницами, организовали постовую службу. Потом поняли, что со сложными детьми — нужна няня круглосуточно.

Например, когда у ребенка планируется сложная операция — его нужно к ней подготовить, из наркоза вывести, после операции выходить, проследить чтобы он принял определенное количество лекарств в определенное время, ножку пошевелить, перевернуть, сделать выкладку, вовремя поменять повязку, отвезти на перевязку лишний раз, если повязка повредилась. Чтобы операция оправдала себя, контроль после нее должен быть постоянным и регулярным".

Когда начали рассуждать, как в историю с детьми из детских учреждений, включить помощь государства? Обнаружили, что никак.

Детские учреждения, типа детдомов, интернатов, домов малютки сопровождают ребенка только до дверей больницы. Там они передают заболевшее дитя медперсоналу и на этом их опека заканчивается. Если они оставят своего сотрудника с болеющим ребенком в больнице — они автоматически оставят без воспитателя целую группу. Так это работает. В больницах есть медсестры и санитарки, но у них определенный круг обязанностей, который не включает в себя сопереживание, уход, материнскую заботу.

«А момент сопереживания ребенку и бытия рядом? Он вроде кажется несущественным, но мы понимаем, что он важен, — говорит Наталья Давыдова. — Мы все мамы и мы со своим ребенком от начала и до конца, как бы ни было. А с этим ребенком нет никого, только люди в белых халатах, которые приходят со шприцами, таблетками, клизмам. У них нет времени остановиться, погладить, поговорить перед операцией, улыбнуться, выслушать. Наши няни все это могут».

Наталья Давыдова рассказывает, что проект пытались оформить, как соцуслугу, но выяснилось, что такой услуги по нашему законодательству не предусмотрено.

«Есть вариант — организовывать соцслужбу при больнице, но это опять-таки сложно — нужен штат, деньги, нормативы и так далее, — рассказывает Наталья Давыдова. — Сейчас у нас есть договор о сотрудничестве с больницами, там прописано, что наши работники при соблюдении определенных условий выполняют свои функции. Условия и договоры с каждой больницей разные».

Редкие люди

Дети, которые нуждаются в нянях, как правило, из детских сиротских учреждений Северо-Запада. В редких случаях, таких как с Егором, это дети, у которых есть родители, они — либо лишены родительских прав и забыли про своего ребенка, либо их просто не могут найти.

Условно в «Сестринском уходе» детей делят на «тяжелых», которым нужно индивидуальное сопровождение и круглосуточный контроль, и остальных — тех, которым в течение дня помогают «дневные» няни. Они дежурят в больницах по 12 часов в день, а на ночь уходят домой. В течение дня «дневные» няни заходят к каждому «своему» ребенку, следят за ним, чтобы тот вовремя принял лекарство, сходил на процедуру, занимаются с ними, заботятся о гигиене.

Таким образом няни выходили в больницах 980 детей за 2018-й год. Конечно, деление на «тяжелых» и не тяжелых — условное. При наличии большего числа нянь, количество детей, с которыми бы дежурили индивидуально, увеличилось. Но приходится исходить из реальности. А она такова — на зарплату в 23500 рублей идут редкие люди.

Например, такие как Надежда Петровна или Мадина Атлигишиева — медсестра из Махачкалы, или 26-летня Соня Абашева, которая откладывает получение высшего образования, потому что не может бросить «своих» деток. Таких «больничных нянь» на весь Петербург всего 34. И все они на вес золота. Как сообщила Надежда Давыдова, руководитель проекта, новых в последнее время найти крайне непросто — даже если кто-то и приходит, то после первого же дежурства они «сдаются».

Как правило, подопечные «Сестринского ухода» попадают в больницу по несколько раз в год — то с обострением хронических болезней, то на реабилитацию.

Любовь Николаева, координатор службы «Сестринский уход» следит за тем, чтобы к деткам направлялись «их» любимые няни, то есть те, которых они уже знают, к кому привыкли. Этому рады оба — и ребенок, и сама няня.

Постоянные посты организованы в шести детских больницах Санкт-Петербурга; на сегодняшний день в штате проекта 16 постовых нянь. Где-то руководство больницы выделило бокс для того, чтобы няни могли переодеться, попить чаю, сложить инвентарь, в других клиниках — такого бокса не нашлось. Детей из детских учреждений могут разместить в одной палате, чтобы няне было проще за ними присматривать, а в 3-й больнице, детки «разбросаны» по отделениям и няне приходится постоянно передвигаться — из отделения в отделение, из палаты в палату.

«Мы постоянно в движении. Бывает так находишься, что к вечеру только соображаешь, что даже чаю попить времени не было и ног не чувствуешь», — говорит Мадина Атлигишиева, которая работает дневной няней в 3-й больнице на Васильевском острове.

«Он ко мне привык — как я от него уйду?»

«Борщевская Надежда Петровна — наша волшебница, — представляет „бабу Надю“ Наталья Давыдова. — Она очень любит взять одного ребенка и вести его до конца госпитализации — наш боец».

«Да какой боец? — смущается Надежда Петровна. — Просто привыкаю к ребенку, и жалею его, не себя даже. Он ко мне привык — ну как я от него вдруг уйду? Я так не могу, иду уж до конца».

Надежда Петровна — из старожилов. В службе — более пяти лет. Раньше работала в детском доме на Елизаветинской. Однажды, во время отпуска, Надежде Петровне позвонили из «Сестринского ухода» и попросили помочь в больнице — она согласилась. С тех пор там и работает.

«Мне нравится деткам помогать, — говорит Надежда Петровна. — Через меня уже их столько прошло? Самый маленький малыш был шести месяцев. Когда мне звонят с очередным дежурством, я никогда не спрашиваю ни диагноз, ни, какой ребенок, я спрашиваю только: в какую больницу ехать, номер палаты и фамилию ребенка».

Надежду Петровну не зря называют «бойцом», она может оставаться с одним ребенком очень долго — бывает и месяц с лишним. За это время они очень прикипают друг к другу. «Недавно вот была девочка из Красного села — Сонечка, 10 месяцев из дома Малютки. Я как-то в душе не то, чтобы испугалась, но подумала — ой маленькое дите, надо настроить себя на бессонные ночи. А когда приехала, ой! — так я наших руководителей благодарила за нее. Ну ангел просто, маленький ангел. И вела себя как взрослая».

Мадина Атлигишиева приехала в Петербург из Махачкалы — следом за своими детьми-студентами. В Махачкале 11 лет проработала медсестрой в городской больнице на отделении кардиологии. В Петербурге тоже попыталась устроиться медсестрой, но без сертификата не брали. В «Сестринский уход» пришла по объявлению.

«Первую свою девочку запомнила — Сонечка с гидроцефалией. Я вначале испугалась — у меня страх. А потом сама себе сказала: надо помочь ребенку. Кто, если не я? Позже я даже полюбила эту девочку, научилась, как правильно ее переворачивать, как ее брать. Помню Ваню Е. — он 4 месяца со мной был. Он и Сонечка — первые дети мои», — вспоминает Мадина.

Сейчас Мадина работает в третьей больнице на Васильевском. Здесь дети другие — «сохранные», но тяжелые по поведению, «протестные», как их характеризует сама няня. Им нужен постоянный контроль: чтоб носки поменял, таблетки съел, руки помыл, зубы почистил, чтоб к осмотру врача был чистый: «Часто по акту полиции детей привозят, после 3−4 дней без присмотра — их надо в порядок привести».

«А когда с ними побудешь, и дело к выписке — ну вот правда, я как будто свое отдаю», — продолжает Надежда Петровна. Сонечка кивает головой: «И я, ну как будто от сердца отрываю».

«Когда они нас своими ручками обнимают, так прибегут, так обнимут. Это дорогого стоит», — Надежда Петровна закрывает глаза, вспоминая приятные моменты и забывая все тяжелые, бессонные ночи, слезы и боль детей. В день, когда к Егору приехала родная бабушка, и в очередной раз от разлуки рвалось сердце Надежды Петровны, Егорка приподнялся на опухших локотках и сказал ей: «Иди сюда я тебя поцелююю». «Он мне первый это сказал, вы понимаете?! Я бы, конечно, это сделала — но он первый, я не ожидала, значит ему было хорошо со мной», — Надежда Петровна смотрит на своего руководителя: «И дня не проходит, я спрашиваю: как там мой Егорка поживает?».

Про любовь

Дальше начинается чудо: няни, которые пришли на интервью — Надежда Петровна, Сонечка, Мадина, начинают перечислять имена и фамилии деток, за которыми им приходилось ухаживать в больницах, и интересоваться друг у друга их судьбой: «Сонечка, а вот у вас часто лежит Кирилл К. Такой интересный мальчик».

— Ой такой мальчик хороший, да часто.

— А я часто его вспоминаю, можно сказать люблю этого мальчика. Бывает, прихожу в отделение — он далеко от меня в конце коридора, видит, и прям прыгает от радости. Если бы была возможность с ним повидаться, я бы пошла туда, где он находится, но нас не пускают.

Мадина ухаживала за Кириллом, когда ему было 11 лет. Сейчас ему 16.

Некоторые дети созваниваются с нянями по телефону. «Вот был у меня мальчик один, взял телефон мой и мне звонит! Кричит: „Тетя Надечка, а ты ко мне приедешь?“, — ему 14 лет», — говорит Надежда Петровна.

Соне Абашевой — коллеги называют ее просто Сонечкой — 26 лет. Она мечтала помогать больным детям-сиротам с 16 лет. Терпеливо ждала, когда ей наступит 18 — чтобы пойти волонтером в благотворительный фонд: «Дождалась! Пошла в организацию „Шаг навстречу“ в Павловске. А потом они меня передали сюда — „Петербургским родителям“. Я всегда мечтала помогать детям, не тем, у которых нормальное счастливое детство и есть родители, а тем, которые растут в неблагополучных семьях, в детских домах».

У Сонечки голос как у героини советского фильма «Морозко» Настеньки. В Пятой Филатовской больнице медперсонал называет ее просто «наша многодетная мама». Дети ее обожают.

«С учебой пока не получается, — говорит Сонечка. — Я пробовала готовиться к экзаменам на работе, и поняла, что это нереально. Так что учеба пока на втором плане. Может как-нибудь потом». Сонечка не представляет, как она бросит всех этих детей.

«Пятерка — сложная больница. Когда к нам приходит новый сотрудник — я его отправляю туда. Если он выжил — он наш, — рассказывает Наталья Давыдова. — Но выживших мало. Новых сотрудников находить очень тяжело. Большинство, это испытание не проходят».

Наталья понимает, что не каждому такой труд по силам, прежде всего, эмоционально. «Однажды в больницу приезжает ребенок, а мне некого к нему поставить — все заняты. Я думаю, поеду-ка я сама. Пробыла там сутки — я не хочу больше. Я не пойду туда никогда».

Сонечка без преувеличения говорит, что мечтает усыновить всех детей: «Ой, я хочу забрать всех деток, с кем я была — здоровых, больных, не важно сколько лет — даже если ему 18 лет уже исполнилось, ведь их как от сердца отрываешь».

Мадина отмечает, что обычно мамочки с соседних коек с настороженностью относятся к их деткам, а потом с удивлением обнаруживают, что они добрые и хорошие, светлые дети, мечтающие об одном — найти свою семью.

Надежда Петровна вспоминает пятилетнего колясочника Артемку, которого она однажды взяла и вывезла из больницы — в церковь, потом в магазин — все впервые в жизни. «Оказалось, что это был храм Артемия Воина, ангел хранитель его. Я научила его молиться, и он своими ручками — а у него ДЦП, как мог, крестился и кланялся. Я ему сказала, что надо подойти к иконе и сказать, что ты хочешь. Он подошел и сказал: «я хочу семью, и чтобы я здоровенький был и у меня ножки ходили».

Мы поставили свечки, и когда уже надо было возвращаться на обед обратно в палату — он ни в какую не хотел оттуда уходить. Как я только не уговаривала. Я говорю: сыночка, пойдем. Никак. Выманила только тем, что предложила сходить в магазин — а он не знал, что такое магазин! Я ему купила иммунельки, а он мне говорит: «Тетя Надя, я никогда такое не ел». А потом мы катались в коляске между стеллажами, и он был такой счастливый, вы не представляете! И говорит мне:

«Когда я вырасту, я стану дальнобойщиком, заработаю денег и первым разом тебе отдам». Вы бы видели его счастливые глаза — ничего не жалко для них".

Анастасия Гавриэлова
 
По теме
Прокуратура Кировска привлекла к ответственности руководство межрайонной больницы после проверки по факту самовольного ухода шестилетнего мальчика, оставленного без внимания персонала медучреждения.
Дорожный рабочий в Кракове потерял дефектоскоп с радиационным изотопом. Контейнер ищут в пунктах приема металлолома и в местах скопления бездомных, за него объявлена награда,